Изображая жертву: 1 сентября 1939 года и польские исторические мифы

«Гиена Европы» Пилсудского – как один из основных поджигателей Второй мировой войны

В преддверии 80-летия нападения Германии на Польшу, считающегося в западной историографии (1) отправной точкой начала Второй мировой войны, польские политики не перестают сыпать экстравагантными высказываниями. Недавние объяснения на этот счёт министра иностранных дел Яцека Чапутовича после переговоров с российским коллегой Сергеем Лавровым выглядят убедительно разве что для лиц, поражённых клиповым восприятием исторических событий по принципу «тут играем, тут не играем, а тут рыбу заворачиваем»:

«Приглашены страны НАТО, страны Европейского союза и страны „Восточного партнёрства“. Мы хотим отметить эту дату в нашем европейском кругу, в том числе потому, что 1 сентября 1939 года Россия не была участником войны, если только не рассматривать это в контексте пакта Молотова-Риббентропа (2), который в некотором смысле распустил руки Гитлеру. Россия вступила в войну 17 сентября как союзник Гитлера, агрессивно нацелившись на Польшу».

Заявление главного польского дипломата представляется столь же политически мотивированным, сколь и исторически безграмотным. Чувствуя в период гражданской смуты в России безусловную поддержку со стороны Антанты, новообразованное государство Юзефа Пилсудского стремилось к воссозданию мифических имперских границ, причём, по замечанию известного историка Олега Айрапетова, «наиболее обширными претензии Варшавы были на востоке. Пилсудский планировал присоединение около 200 тысяч квадратных километров с населением около 20 миллионов человек». Согласно Рижскому договору 18 марта 1921 года, полякам удалось заполучить значительные территории Западной Украины и Западной Белоруссии (Kresy Wschodnie), которые, несмотря на жёсткую ассимиляторскую политику, им так и не удалось колонизировать и «переварить». Достаточно сказать, что в «Великой Польше» в границах 1930-х годов собственно поляков насчитывалось немногим более 50 % (далее следовали украинцы – 17,22%, евреи – 10,6%, немцы – 8,3%, белорусы – 5%). Так что вовсе не случайно уроженец нынешней столицы Литвы Юзеф Пилсудский сравнивал собственное государство с бубликом, у которого всё ценное расположено по краям.

Что же касается так называемого «пакта Молотова – Риббентропа», то пальма первенства в практике заключения подобного рода документов с набиравшим силу нацистским рейхом по праву принадлежит Польше Пилсудского и Юзефа Бека (министр иностранных дел, один из признанных руководителей государства). Так, 26 января 1934 года стало известно о подписании Варшавой и Берлином «Декларации о мирном разрешении споров и неприменении» – де-факто союзного договора, пусть и подписанного в несколько завуалированной форме (пакт Липского – Нейрата). Более того, некоторые формулировки документа были составлены таким образом, что у ряда специалистов возникли подозрения в наличии к нему секретных протоколов (3). Неизменно торпедируя попытки советской дипломатии создать в Европе хотя бы подобие системы коллективной безопасности, наряду с Германией, захватом в 1938 году Тешинской Силезии Польша активно поучаствовала в разделе Чехословакии (4).

Польские войска вступают в чешский Тешин

В 2015 году посол России в Варшаве Сергей Андреев напомнил о том, что в 1930-е годы Польша неоднократно блокировала усилия по созданию антигитлеровской коалиции, и таким образом частично «несёт ответственность за катастрофу, до которой дошло в сентябре 1939 года». Стоит ли упоминать, что данное высказывание вызвало крайне нервную реакцию в стране пребывания, сочли подрывающим «историческую правду» и наносящими ущерб двусторонним отношениям? Как и то, что помимо эмоций и сетований на «непонимание истории» тогдашний министр иностранных дел Польши Схетына и его сотрудники не представили. Как подчёркивает доктор исторических наук Юрий Рубцов, «…и международное право, и уголовное право знают немало примеров, когда объектом агрессии со стороны преступника становились не только случайные субъекты (страны или люди), но и соучастники преступления». В частности, деструктивная полиция Варшавы поставила крест на проекте советско-британо-французской военной конвенции, упёршейся в невозможность положительного решения «кардинального вопроса» – согласия Польши и Румынии, в случае необходимости, на пропуск через свою территорию частей Красной Армии. Как докладывал 15 августа 1939 года в Париж французский посол в Москве Э. Наджияр, «…нам предлагают точно определенную помощь на Востоке и не выдвигают каких-либо дополнительных требований о помощи с Запада. Но советская делегация предупреждает, что Польша своей негативной позицией делает невозможным создание фронта сопротивления с участием русских сил». Вечером 19 августа маршал Э. Рыдз-Смиглы заявил: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам». Ему вторил Юзеф Бек: «Мы не допустим, чтобы в какой-либо форме… можно было обсуждать использование части нашей территории иностранными войсками».

Эдвард Рыдз-Смиглы и немецкий атташе полковник Богислав фон Штудниц на параде в Варшаве 11 ноября 1938 года.

Всё это и многое другое, позволившее Черчиллю образно назвать Польшу «гиеной Европы», – отнюдь не случайность. В докладе разведывательного отдела Главного штаба Войска Польского (декабрь 1938 г.) подчеркивалось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент… Главная цель – ослабление и разгром России». Согласно одному из наиболее последовательных германофилов межвоенной поры, Гизберту-Студницкому, труды которого активно популяризируются и сегодня, «Польша и Германия могут стать основой огромного центрально-европейского блока, в который войдут Австрия, Венгрия, Чехия, Румыния, Болгария, Югославия, Греция, Турция и прибалтийские страны… Не случайно Гитлер, чьим главным заданием было освобождение Германии из-под власти Франции,… начал сближение с Польшей». Полагая традиционную для Польши ориентацию на Париж (способствовавшую успехам в войне с Советской Россией 1921 года) губительной, этот геополитик предлагал максимально облегчить Берлину доступ в Восточную Пруссию через польскую территорию. Собственно, этот сценарий в конечном итоге и реализовался – правда в несколько иной форме, чем того желали правящие круги Варшавы, усердно стремившиеся стать боевым наконечником нацеливающегося на Восток германского «копья».

Юзеф Бек и Адольф Гитлер, начало 1939 года

Историки Александр Колпакиди и Олег Айрапетов — о роли Польши в развязывании Второй мировой войны

Не менее «пророческими» стали размышления другого идеологического коллаборанта, Адольфа Бохенского, в представлении которого нацистский рейх был тараном, опираясь на который, Польша могла бы попытаться в очередной раз перекроить границы в Центральной и Восточной Европе, в том числе – за счёт военного разгрома и расчленения СССР. Действия Гитлера он рассматривал как «оборонительные», направленные на обеспечение безопасности у восточных границ рейха. Не исключал Бохенский и возможности формирования польско-германско-галицийского союза с последующим наступлением войск этого альянса на Киев и Москву, призывая к диалогу с украинскими националистами при содействии гитлеровцев. В январе 1939 г., ведя предметные переговоры со своим германским коллегой И. фон Риббентропом, Юзеф Бек не скрывал того, что его страна «претендует на Советскую Украину и на выход к Чёрному морю». События последних нескольких лет, включая попытки идеологического «завоевания» галицийскими националистами Киева (и отчасти Восточной Украины), а также попытки сколачивания антироссийского альянса польско-украинского альянса под патронатом Вашингтона в полной мере свидетельствуют о востребованности польских геополитических построений межвоенного периода. Более того, они получили развитие в трудах польских историков нового поколения. «Если в декабре 1941 под Москвой немцам не хватило 4-5 дивизий, и 100-200 танков, то подготовленное войско Польское могло дать 60 таких дивизий и тысячу-полторы танков. Это был фактор, который бы разрешил вопрос войны на востоке», – печалится, к примеру, профессор Варшавского университета Павел Вечоркевич, переживающий, что у его страны так и не получилось выбиться в союзники Гитлера – иначе, мол, управляли бы они Украиной, Белоруссией и частью России. Истоки происхождения «святой» уверенности в том, что фюрер бы обязательно отдал эти земли своим «союзникам», очевидно, следует искать в последовательной русофобии значительной части польских элит, корни которой уходят в глубину веков, когда королевич Владислав на гребне русской смуты уже примеривал московскую царскую корону. Вот и Пётр Зыхович в книге с говорящим названием «Пакт Риббентроп – Бек. Как поляки вместе с Третьим рейхом могли бы победить Советский Союз» предлагает задуматься о нереализованном сценарии, при котором Польша отдала бы немцам Гданьск (Данциг), согласилась бы на коридор в Восточную Пруссию и отправила бы 40 дивизий в помощь гитлеровцам на Восточный фронт. Это, уверен автор, привело бы к разгрому Советского Союза, на развалинах которого «ясновельможные паны» непременно бы возродили «Речь Посполитую» od morza do morza в границах XVIII века. Живучесть этих абсурдных представлений, абсолютно не соответствующих реальным взглядам и планам фюрера на будущее как собственно польских земель, так и их инонациональных окраин, крайне показательна и оказывает значительное влияние на внешнеполитическую философию польского правящего класса (разве что место нацистской Германии заняли США и НАТО). Несмотря на жестокий разгром и потерю государственности под ударами Вермахта в первые две сентябрьские недели 1939 года (Красная Армия перешла границу уже позже, когда крах «уродливого детища Версальского договора» стал очевидным (5)), многие поляки охотно пошли на службу Вермахту, стремясь хотя бы таким образом реализовать свои колонизаторские устремления на Востоке. Только с территорий бывшего польского государства, непосредственно включённых в состав Рейха (Верхняя Силезия, Поморье), было призвано около полумиллиона человек (кашубы, мазуры, гуралы, силезцы и др.)

Дружеский снимок польских и гитлеровских полицейских, 1943 год (источник: Hunt for the Jews)

Помимо других этнических меньшинств и представителей неугодных политических течений, для которых ещё в 1930-е годы был устроен концентрационный лагерь Берёза-Картузска, особенно трагичной оказалась судьба польских евреев. Согласно подсчётам автора книги «Охота на евреев» (Hunt for the Jews) Яна Грабовского, по меньшей мере, 200 тысяч из них стали жертвами местных коллаборационистов, руководствовавшихся идеологическими и материальными соображениями. В 2018 году премьер-министр Биньямин Нетаньяху дал израильским дипломатам указание добиться встречи с премьером Польши Матеушем Моравецким для обсуждения недопустимости введения уголовного наказания за утверждения о причастности поляков к холокосту – соответствующий закон был принят польским парламентом. В начале 2019 года скандал вышел на новый виток: «Историческую правду изменить нельзя. Многие поляки сотрудничали с нацистами и принимали участие в уничтожении евреев во время холокоста. Антисемитизм был у поляков врожденным до холокоста, во время него и после него», – заявил, в частности, исполняющий обязанности главы израильского МИДа Исраэль Кац. Еврейские погромы имели место в Польше также в 1945-46 гг. (в Кракове и Кельце), равно как и зверства героизируемых ныне так называемых «проклятых солдат» против мирного белорусского населения.

Немецкий Данциг, ставший после 1945 года польским Гданьском

В целом, польская история нового и новейшего времени изобилует многочисленными «скелетами в шкафу», обилие которых не позволяет польским идеологам рассуждать о мнимых «прегрешениях» России либо «сталинского» Советского Союза, благодаря которому она обрела современные границы и этнически однородный состав. Наряду с послевоенным восстановлением и развитием Польской Народной Республики, это стало немаловажным фактором устойчивого развития страны и в современный период. Так, экономист Мартин Пёнтковский в книге «Чемпион экономического роста в Европе. Анализ экономического подъёма Польши» указывает на несомненную преемственность между социалистической Польшей, власти которой трансформировали шляхетско-олигархический строй «Второй Речи Посполитой» (1918-1939) и современным капиталистическим государством:

«Часто безосновательно утверждают, что, не окажись Польша в сфере влияния СССР в 1945 г., она была бы сейчас капиталистической страной, развитой как никогда. Не думаю, что такой альтернативный успех был Польше гарантирован, по тем же причинам, по которым наша экономика не смогла догнать Запад за 500 лет до этого. Главным тормозом развития была олигархическая система общественного хозяйствования, которая обслуживала интересы узкой элиты и не давала развиваться большинству. Эта ущербная система была бы восстановлена после 1945 г., как она была восстановлена после 1918 года…

Только при ПНР произошла общественная революция, старые олигархические и часто даже феодальные элиты были оттеснены, и впервые в истории мы получили общество, где был предоставлен равный шанс на развитие, особенно его незащищённым слоям…

До 1960-х гг. социалистическая Польша развивалась так же быстро, как Испания. В стагнацию и состояние экономической катастрофы она впала позже. Но у неё было одно большое достижение: она открыла дорогу для польского общества, сделала его более современным, ликвидировала привилегированные классы, повысила уровень образования и промышленности. ПНР создала открытое эгалитарное общество, которое стало фундаментом успехов Польши после 1989 г.».

…Сегодня контролирующие общественные настроения правые радикалы устраивают многотысячные марши, апеллируя к былому величию «Речи Посполитой» с превращением сопредельных государств и народов в «удобрение» для устремлённого на Восток польского империализма. Что же касается предстоящих «торжеств» в первый день сентября, то они (заметим – независимо от присутствия или отсутствия на них российской делегации) будут носить характер очередного ревизионистского политико-пропагандистского мероприятия. Ответом на лживые измышления о мифической «виновности» Советского Союза в развязывании второй мировой войны может и должна быть только историческая правда о событиях предгрозовой предвоенной поры. Правда, как никогда актуальная и сегодня, по мере разворачивания ударных группировок США и НАТО на «передовом» польском плацдарме.

Дмитрий Нефёдов

Vpoanalytics.com

Примечания

(1) Существуют и альтернативные точки зрения, не мене обоснованные – в частности, 1937 год, начало нападения императорской Японии на Китай, приведшего к развязыванию масштабных военных действий в Восточной и Юго-Восточной Азии и сопровождавшихся чудовищными актами геноцида. Но даже если рассматривать сугубо европейские события, то «аншлюс» Австрии 1936 и Мюнхенский сговор 1938 гг. выводить за рамки Второй мировой войны вряд ли корректно.

(2) Здесь и далее имеется в виду советско-германский договор о ненападении 1939 года, ставший крупным успехом советской дипломатии, сумевшей оттянуть неизбежное начало военных действий и избежать войны на два фронта.

(3) См.: Ипатов А.М. Трансформация польско-германских отношений в 1933-1939 гг. // Панорама. 2017. Т. 29.

(4) Местный «Союз Поляков» был, по сути, калькой с печально известной пронацистской партии в Судетах во главе с Конрадом Гейнлейном. (5) К примеру, польский гарнизон Брестской крепости доблестно повоевал три дня и сдался в составе 80 офицеров и 1380 солдат.